Геннадий Орлов: «Чтобы перейти в «Зенит», пожертвовал квартирой»

В начале марте популярному спортивному комментатору Геннадию Орлову исполнилось 70 лет. В интервью «ProЗениту» юбиляр рассказал об этапах игровой карьеры, признался, что сбежал в «Зенит» под покровом ночи, и вспомнил, как сделал дубль ценой в квартиру.

Орлов ПроЗенит

— Геннадий Сергеевич, футбол ведь в вашей жизни появился неслучайно?
— Он сопровождал меня с самого рождения, ведь мой отец был довольно известным футболистом. В 1940-м его пригласили в московское «Динамо», он ездил с этой командой в Гагры на сборы, но что-то не получилось, пришлось вернуться в Новосибирск. После войны он играл за харьковский «Локомотив», а в 1946-м перешел в киевское «Динамо». Потом мы переехали в Кишинев, там генерал Иосиф Мордовец, в те годы министр госбезопасности Молдавии, пытался создать сильную динамовскую команду. Отец был играющим тренером. Я ездил вместе с игроками на матчи и сам приобщался к мячу. В нашей семье много говорили о футболе, и я полюбил эту игру. Некоторое время мы жили на Урале, потом вернулись на Украину — в Конотоп. В общем-то там и начался для меня серьезный футбол. Кроме того, я основательно занялся легкой атлетикой. Отец постоянно говорил мне, что невозможно стать хорошим футболистом, если неправильно бегаешь. Сам он в молодости бегал стометровку за 10,8, был чемпионом Сибири, да и в других видах спорта показывал хорошие результаты.

Очередной наш переезд — в Сумы. Выступал за местную юношескую команду, мы выиграли зональный турнир, а меня пригласили в сборную школьников Украины. Месяц мы жили в Киеве, тренировались рядом с дублирующим составом «Динамо». Играл я на позиции центрального нападающего. Судя по всему, получалось неплохо, потому что после проходившей в Баку спартакиады школьников, на которой мы заняли третье место, Алексей Парамонов пригласил меня в юношескую сборную СССР. В 17 лет дебютировал во взрослой команде: сумской «Авангард» выступал тогда в классе «Б», аналоге второй лиги. И сразу забил два мяча. Тут же последовало два приглашения — в киевское «Динамо» и в харьковский «Авангард», который тогда играл в высшем дивизионе. Я выбрал Харьков, поскольку там у меня с послевоенных лет остались родственники. Всё же не на пустое место приехал, да и отца в этом городе знали и помнили.

— Главным тренером «Авангарда» был тогда бывший зенитовец Виктор Жилин.
— Да, Виктор Степанович. Замечательный человек. Внешне — очень жесткий, но на самом деле — душевный. По характеру он очень Анатолия Тарасова напоминал. Я чувствовал, что ко мне Жилин относился с большой симпатией, но в основной состав не торопился ставить. К тому же так получилось, что я сразу же уехал в Москву на матч с юношеской сборной Чехословакии, а затем весь сентябрь провел на сборах в Краснодаре. Там, кстати, подружился с Юрой Соловьевым, с которым позже играл и в «Зените», и в ленинградском «Динамо». Потом в Калининграде начался финальный турнир юниорского первенства СССР, «Авангард» занял второе место. Недавно петербургский историк футбола Юрий Лукосяк передал мне газету, где подведены итоги этого соревнования. Там написано, что Геннадий Орлов признан лучшим футболистом турнира, а еще один будущий зенитовец Володя Копин, игравший за тбилисское «Динамо», стал лучшим защитником.

В следующем сезоне «Авангард» возглавил москвич Виктор Новиков, и обстановка в команде резко изменилась не в лучшую сторону. Так что ничего удивительного, что его вскоре заменили — на Евгения Елисеева, только что уволенного из «Зенита». Евгений Иванович — замечательный тренер, именно при нем я окончательно почувствовал себя игроком основного состава: много играл, забивал. Однако в силу ряда обстоятельств наши интересы не всегда совпадали. По итогам сезона «Авангард» занял третье место, мне присвоили звание мастера спорта, команда получила право вернуться в высшую лигу. Но неожиданно было принято решение оставить одесский СКА среди сильнейших клубов страны, а нас лишили честно завоеванного повышения в классе.

— Сложно, наверное, продолжать играть после подобных вердиктов?
— Разочарование было страшное, не хотелось терять еще один год в первом дивизионе, и я решил, что пора уходить. Тем более что предложений последовало немало. Старший брат к тому времени обосновался в Москве, и я сначала склонялся к переходу в «Спартак». Но там произошла трагедия: Юрий Севидов задавил академика, Симоняна уволили, сменился весь тренерский штаб. В Харькове, чтобы удержать, мне выделили квартиру, но уж очень хотелось попробовать силы на более высоком уровне. Так что переход был делом времени. На сборах мы тренировались в Хосте рядом с «Зенитом». Я пообщался с тренировавшими ленинградскую команду Валентином Федоровым и Николаем Афанасьевым. Валентин Васильевич, участник первых блокадных матчей, был добрейшим человеком. Он меня послушал, поспрашивал обо мне ребят, игравших в «Зените», и сказал: «Переезжай».

Елисеев меня не отпустил. Я написал заявление об уходе, отдал руководству и стал ждать два месяца, больше по КЗоТу меня не имели права удерживать. Резолюцию на моем заявлении начальник команды написал: «Возражаю, поскольку у нас больше нет форварда такого уровня». Однако это было не столь уж важно. Прошло положенное законодательством время, и я ночью уехал с базы «Авангарда» в Сумы, где жили мои родители. Там уже находилась и моя жена, свадьбу мы сыграли буквально за пару месяцев до этих событий. Интересно, что тренеры местной команды предложили принять участие в матче со сборной Вьетнама. Я вышел на поле — встреча-то товарищеская — и забил два мяча. После этого собрал вещи и улетел в Ленинград.

— Неужели можно было заявить футболиста при подобных обстоятельствах?
— Ситуация, конечно же, сложилась конфликтная. Середина сезона: «Зенит» пытается меня заявить, Харьков категорически против. Я жил на базе в Удельной и ждал хоть какой-то ясности. В то время переход в более сильный дивизион считался уважительной причиной: футболист хочет прогрессировать. Однако патовая ситуация продолжалась около двух недель. В тот момент из «Авангарда» уволили Евгения Елисеева. Уж не знаю, насколько это было связано с моим уходом, команда выступала в том сезоне не очень удачно. Вскоре из Москвы позвонили: «Если Орлов сдаст квартиру в Харькове, то его переход будет утвержден». Я подумал и решил, что бог с ней, с этой квартирой. Правда, спросил Афанасьева: «А здесь-то вы мне квартиру дадите?» Тот ответил без паузы: «Конечно!»

— Рискну предположить: обманули.
— Обманули. Я сдал квартиру в Харькове, подписал все необходимые документы. Возвращаюсь в Ленинград, а мне говорят: «Через пару часов после того, как ты улетел, пришел телетайп из Москвы, что тебе разрешено выступать за „Зенит“. Мы не смогли до тебя дозвониться». Получается, что я мог бы и не отдавать «Авангарду» жилплощадь. Следующие десять месяцев жил в служебной квартире на Ланском шоссе. Интересно, что в этой же квартире через девять лет жил Анатолий Давыдов. Оказывается, она всё это время переходила от одного новичка к другому. Просил хотя бы комнату, но свою. Однако кто-то нашептал руководству, что я продал квартиру в Харькове. В результате пришлось всю зиму ждать справку из жилищного фонда о том, что это не соответствует действительности.

Заявили меня в августе, успел до конца сезона лишь в шести матчах сыграть. Потом команда отправилась в Бирму, а вернувшись, мы узнали, что меняется весь тренерский штаб. Команду возглавили Аркадий Алов и… Евгений Елисеев.

— В 1966 году в «Зените» еще играли все футболисты, делавшие погоду в предыдущие 8–9 лет. Как складывались отношения с ветеранами?
— Состав был просто звездный. Я жил в одной комнате с вратарем Володей Востроиловым, о котором ранее слышал очень много хорошего. А рядом — Завидонов, Дергачев, Рязанов, Васильев, Непомилуев, Кротков. К сожалению, для всех тот сезон оказался последним в «Зените». Правда, остались Садырин, Бурчалкин, Наумов. В 1966 году команда неплохо начала чемпионат, но к тому времени, как я переехал в Ленинград, вопрос с продлением прописки в высшем дивизионе уже был решен, и на выезде мы, как правило, уступали. Да и дома не всегда удавалось победить. Не было цели, «Зенит» доигрывал сезон.
С ветеранами отношения складывались трудно. Дебютировал я в кубковом матче с киевским «Динамо». Вышел на замену за полчаса до конца игры. Уступаем 0:1, а мне, свежему нападающему, мяч никто не отдает. Я один рывок сделал по флангу, другой, всё вхолостую. Только Вася Данилов диагональными передачами пытался вывести к воротам. Он вообще меня поддерживал. Хорошо, что удалось его отблагодарить в 1990-е, и Василий Савельевич получил звание «Заслуженный мастер спорта».

— Чем запомнилась поездка в Бирму?
— Я впервые выехал за границу, и сразу в столь экзотическую страну. Улетали из Москвы, там было 10 градусов мороза, а прибыли в Бирму — 40 градусов тепла, да еще влажность. Играть было очень сложно. Я временами просто не мог дышать, как рыба, выброшенная на берег, хватал ртом воздух. Тем не менее один матч из трех мы выиграли, еще в одном была ничья. Сборную Бирмы тренировал тогда Зонин, там мы с Германом Семеновичем и познакомились. Наплавные огороды, дома на сваях, буддистские храмы. Было что посмотреть. Правда, передвигались мы всё время с солидной охраной. Организаторы боялись затаившихся в лесах партизан.

— Что изменилось для вас с приходом нового тренерского штаба?
— Не знаю, насколько повлиял на мое положение в команде предыдущий конфликт с Елисеевым, но с первого сбора я почувствовал, что на меня не очень-то рассчитывают. Впрочем, той зимой избавились от восьми ведущих футболистов. В итоге заняли последнее место. Мы готовились в Самарканде, а поля там чрезвычайно жесткие. Мне на таких всегда было некомфортно. Был лишь один приличный газон, но нас туда не пускали: там тренировалось московское «Динамо». Начался чемпионат, меня отправили играть за дубль. Во втором туре встречались в Азове с резервистами ростовского СКА. Минут за пять до окончания матча убегаю от защитника, но тот толкает меня. Падаю, не могу встать — очень больно. Вердикт врачей: разрыв мышцы задней поверхности бедра в трех местах. Вернулись в Ленинград, отправился в диспансер на Фонтанке. Прошел месяц. Врач мне сообщает: «Алов требует, чтобы ты сыграл за дубль в Луганске». А я за это время ни разу не тренировался, ногу еще волочу. При этом Аркадий Иванович со мной переговорить не захотел.

Настроение было ужасным, и тут прилетел из Харькова Толя Кольцов. «Авангард» к тому времени стал «Металлистом», и его возглавил замечательный в прошлом форвард Виктор Каневский, который дал поручение вернуть меня. Информация в футбольном мире распространяется быстро. Я перевез мебель из служебной квартиры на дачу к знакомому и отправился на Украину. В Харькове снова начал регулярно забивать. Однако жена ранее была принята в труппу Театра имени Комиссаржевской. Отказываться от такой работы, конечно, не следовало. Мне же пришлось жить в разъездах между Ленинградом и Харьковом. Согласитесь, это отнюдь не соседние города. В результате в ноябре 1967-го я отправился устраиваться в ленинградское «Динамо». Приняли с так называемым испытательным сроком с зарплатой в 100 рублей, да и играть пришлось ближе к средней линии.

— Говорят, в «Динамо» вы заработали квартиру за один матч.
— Первое время после перехода в «Динамо» жил в общежитии и бился за место в составе. В конце мая встречались дома с «Карпатами», и я забил два мяча, мы выиграли — 2:0. На матче присутствовал Василий Шумилов, начальник УКГБ по Ленинградской области. Он спросил: «Что это за парень?» Ему рассказали, что новый футболист, живет в стесненных условиях, на стадионе. Генерал тут же распорядился выделить мне однокомнатную квартиру — на проспекте Славы. Так наконец-то решилась моя жилищная проблема.

ФК «Зенит»